Борис Леман (1882-1945) – для оккультных кругов фигура вполне сопоставимая с Г.О. Мёбесом или П.Д. Успенским. Хотя его жизнь протекала преимущественно в литературно-художественном мире, конкретные люди заботили Лемана гораздо сильнее, чем изящество текстов или стройность философских систем. Его деятельность производит впечатление резко очерченной, но одновременно спонтанной миссии, большая часть которой реконструируется с громадным трудом, ибо посвящалась скорее кулуарам, нежели подмосткам. Книги, выпущенные Леманом, весьма скромны по объёму, его литературное, эпистолярное наследие разбросано по архивам и периодике, ряд сочинений утрачен. Его миссия не нуждалась в аплодисментах, и даже оценке знатоков. Соединяя между собой блоки биографии Лемана, соприкасаешься с драмой гиперсценария, когда импровизация растёт из мастерского подбора актёров. Вероятно, так и должен выглядеть путь каббалиста, следующего вечным предначертаниям бытия, вместо обманчивых сиюминутностей. Кем бы Леман ни позиционировал себя – поэтом (сейчас мало кто знает, что поэт Серебряного века Б. Дикс – это Б. Леман), критиком, историком, музыковедом, гебраистом, театроведом, – он неизменно оставался Учителем в главном значении слова, учителем жизни. В разные годы, в разной степени его влияние испытали поэты Вяч. Иванов, М.А. Кузмин, М.А. Волошин, Е.И. Васильева (Черубина де Габриак), В.В. Хлебников, А.А. Блок, детский драматург и переводчик С.Я. Маршак, художник Е.Д. Спасский и многие другие. Изначально состоя членом кружка мартинистов, с 1912 года. Леман становится одним из лидеров антропософского движения в России, коим пребывает до своей кончины в 1945 году. Отмечая включенность Лемана в сложный пасьянс Серебряного века, стоит задуматься: был ли он просто деятелем «второй волны» символизма или рассматривал литературу как инструмент?
