Одна из самых ожидаемых книг года!

Гузель Яхина — автор трех романов: «Зулейха открывает глаза», «Дети мои», «Эшелон на Самарканд», лауреат престижных премий «Книга года», «Большая книга», «Ясная Поляна». Ее произведения были экранизированы и имели успех на театральных подмостках.

Новый роман посвящен загадке великого Эйзенштейна. Человек сложный, мятущийся, он прятался за сотней масок и никем не был разгадан. Создатель отчаянно пропагандистских лент первых лет советской власти или шедевров мирового кино? Легендарный герой‑любовник или ледяное сердце? Эгоцентрик, утонувший в собственных страхах, или великий научный ум?

Эта книга — приглашение поразмышлять, восхититься, ужаснуться, влюбиться или оцепенеть от неприязни, а местами просто посмеяться в голос. Именно такая палитра эмоций бушевала в каждом, кто имел когда‑то радость или несчастье общаться с Эйзеном.

***

- От автора бестселлеров «Зулейха открывает глаза», «Дети мои», «Эшелон на Самарканд», лауреата премий «Книга года», «Большая книга» и «Ясная Поляна». 

- Роман-буфф о загадочной личности великого Сергея Эйзенштейна. 

- История, похожая на своего главного героя. Не биография, не ЖЗЛ, не исследование — а представленная в живых эпизодах авантюра длиной в без малого четверть века, путь ярчайшей кометы на небосклоне молодого советского кинематографа. 

- Восемь глав — по количеству придуманных, но не всегда реализованных кинолент. 

- «Сергей Эйзенштейн — близкие звали его просто Эйзен — человек очень сложный, противоречивый, мятущийся, который прятался за сотней масок и, кажется, никем не был разгадан как при жизни, так и спустя много лет после смерти» — автор.

***

Случилось это в монтажной „Кино-Москвы“, что на углу Тверской и Вознесенского.

Ему было двадцать шесть. Он был жаден до искусства и пока что неудачлив. Ни учёба у Мейерхольда на Высших мастерских, ни служба оформителем и режиссёром в театре Пролеткульта настоящей славы не принесли: ругательных рецензий много, зрителей на спектаклях мало. Утешался тем, что каждый его неуспех был так ярок, что со стороны вполне мог сойти за триумф.

То же можно было сказать и об отношениях с женщинами. Они любили его, а он любил их — по крайней мере, это могло показаться: на каждую смотрел так, словно через мгновение готов был влюбиться. Несколько амурных историй даже вспыхнули, но остались, увы, без внятного финала — настолько невнятного, что ни он сам, ни объекты его чувств не были уверены, что этот финал состоялся.

Обманчива была и его внешность. Ранняя полнота и очень тонкий голос предполагали мягкость характера, но в первые же секунды знакомства Эйзенова харизма собеседника просто оглушала: он радовался необузданно, сердился до матерщины, шутил дерзко, паясничал до неловкости.