Путешествовать по Греции интереснее, чем просто по красивой приморской стране. Здесь нет ничего безымянного. Вот, например, гора. А она вовсе и не гора, а Киферон, где пастух бросил младенца Эдипа с проколотыми ногами, а на соседней горе — музы явились Гесиоду, а на том островке провели последнюю ночь спартанская Елена и ее прекрасный похититель Парис, положив начало Троянской войне. Или вот тот хорошенький пляж — а он и не пляж вовсе, а Марафон, где греки побили персов. Любой пейзаж здесь больше себя самого, он принадлежит не только местности, но и европейской культуре. Иногда настолько сильно, что кажется — нет, это европейская культура принадлежит вот той горе, тому заливу, тому пляжу.
Эта связь пейзажа с мифом и историей спасает Грецию в глазах образованного путешественника. Потому что по сравнению с прочей Европой Греция разочаровывающе бедна памятниками. Где замки, где дворцы, где грандиозные соборы, которыми уставлена вся Европа? Камни, знойное небо, сухая трава шуршит под ногами, да пробежит бурая корявая ящерица. Пока прирастали красотами Рим, Стамбул, Вена и Петербург, Греция пребывала во тьме — маленькой провинцией трех великих империй, заселенной их разношерстным народом.
Когда Европа помогла освободиться Греции, мода на античность была в зените. Греция с верблюдами, минаретами, албанскими, славянскими, влашскими и турецкими крестьянами европейцев не устраивала. Первый греческий король — баварец Отон вместе с минаретами вырубил в Афинах пальмы, а на их месте посадил кипарисы и тополя: в отличие от пальм упоминались в античных источниках. Как подумаешь, чтобы случилось, если бы освобождение Греции пришлось на время вроде нашего, когда в моде смешение культур? Вот эту Грецию — трогательно белыми нитками сшивающую античность и современность, а на самом деле живущую по городкам и деревням, по отдаленным монастырям своей восточной, семейной, балканской жизнью — и надо не проглядеть, она как раз по дороге от Акрополя к пляжу. Ради нее стоит сделать лишнюю остановку.