"Книга Константина Калашникова - в первую очередь опыт, опыт над пространством смыслов. Способы познания предстают в этом тексте куда более широкими, нежели предполагает обыденный взгляд. Автор может сколь угодно оперировать антиномиями по отношению к визионерству, но, в сущности, книга его посвящена формам прозрения, подлинного видения. Тотальная рефлексия, узнавание бытия в его неуловимых деталях, в ускользающих подробностях, - своего рода теоретическая модель, методология проникновения в не виданные никем (ибо никто не обращает внимания) подробности. И здесь самое важное - никак не повествование, не нарратив, но то, что находится между событиями, что создает особенный эффект неузнавания знакомого, щемящий, подлинный во всей своей отстраненности, изъятое из механических норм воспроизведения тех или иных гештальтов. Мир, изображенный Калашниковым, - мир складок, пауз, мир промежутков. Композиционная синтетичность в этом смысле играет исключительно на замысел автора". Данила Давыдов