В своих теоретических основаниях книга интердисциплинарна, она совмещает в себе положения культурологии, психологии искусства и философской антропологии. К первой принадлежит центральный посыл работы, констатирующий, что в европейской культуре определенным искусствам приписывалась сновидческая природа - так делалось в отношении театра, поэзии и прочего.
Автор убежден, что по условиям демонстрации в кинозале именно кинематограф ближе всех к сновидению, отчего расхожим стало их сравнение и уравнивание. Психологию искусства репрезентирует тот содержательный пласт работы, где ониричность кино рассматривается в свете различных, исторически сменявших друг друга концепций сна - от античной (Артемидор Дальдийский) до современных, психоаналитических. В качестве базовой автором избрана юнгианская модель, предполагающая, что в грезах находят выражение сегменты коллективного бессознательного, обретая там форму стабильных драматургических структур. Трансформируясь, обрастая новой конкретикой, они переходят из фильма в фильм - в книге эти блуждающие структуры обозначены как "киносны".
Наконец, со сферой философской антропологии соотносимы анализы отечественной кинопродукции, где на примере картин М.Калатозова, М.Хуциева, О.Иоселиани, В.Шукшина, А.Тарковского, С.Говорухина, А.Рогожкина и др. показывается, как предложенная одним из основателей философской антропологии - М.Шелером - "классическая" концепция человека, ставившая бытие людей в зависимость от трансцендентных факторов (Бога или "всесильного учения" в советские времена) постепенно вытеснялась на отечественном экране концепцией альтернативной - Шелер неудачно именовал ее "отрицательной".
Язык книги чужд абстрактности и отвлеченного академизма, автор стремится к строгой фактографичности, подавая материал по возможности доступно и живо, отчего работа может привлечь не только философов, культурологов, психологов, киноведов, но и тех, кого интересуют затронутые в работе проблемы.