«После» и «До» — два мира, описанные автором на? столько пластично, что обнаружить границу не всегда уда? ется. Да и нет, наверное, в повестях Хургина этой границы. Нет и «кладбищенских» настроений. И нет, конечно же, никаких балалаек. Есть музыка первоклассной прозы, где все, что было в жизни человеческой «До», оказывается по духу и смыслу тем, что будет «После».