«Пароходика еще не было видно, но надъ зеленой стной высокихъ камышей, загораживавшей рку почти до самой половины, уже клубился жиденькій, бурый дымокъ, и на пристани поднялась лнивая возня. Люди и хлопотали, и галдли, что-то тащили и убирали, но замтно было, что все это они продлываютъ вяло, безъ увлеченія и интереса, по привычк, изъ неодолимой необходимости, скучной и нудной. Даже ругались нехотя, и одинъ только пароходный агентъ, рыжій, кривоногій еврей, въ грязномъ, чесучовомъ пиджак, съ изумительно длинными, отвисшими карманами, орломъ носился взадъ и впередъ и во всю глотку, съ видимымъ наслажденіемъ, оралъ и отдавалъ приказанія…»