Николай Ромадин стал классиком русского пейзажа уже в глазах современников. Талантливый художник, он получил благословение на занятия живописью от Михаила Нестерова, был любим интеллигенцией и обласкан властью, объездил полмира, выставлялся в самых престижных залах. Он избрал стезю пейзажиста и всю жизнь посвятил воспеванию северной и среднерусской природы, при этом, в отличие от некоторых своих коллег по цеху, не расценивал этот выбор как жест эскапизма. Он мог позволить себе в законченных работах этюдную вольность, но воспринимал ее скорее не как завоевание свободы от дисциплины "большого стиля", а как органическое наследие живописной манеры мастеров "Союза русских художников". Он любил Сергея Прокофьева и Федора Достоевского, дружил с Павлом Кориным и Святославом Рихтером, размышлял о законах мироздания и искал вечный непреходящий "образ России". И все же щемящая нота времени неизменно звучит в его всегда очень точных и искренних вещах. Это отголоски воспоминаний о массовом "паломничестве" интеллигенции на Север, культе древнерусского искусства и "волошинского" Крыма, удивительное ощущение "оттепели" как весны и пробуждения природы - утреннего солнца и ветра, полуденного тепла и света, романтики, неприукрашенной, лишенной совершенства и обязательного идейного подтекста природы.