У каждой катастрофы бывают предвестники, будь то странное поведение птиц и зверей, или внезапный отлив, или небо, приобретшее не свойственный ему цвет. Но лишь тот, кто живет в ожидании катастрофы, способен разглядеть эти знаки.

Бану смогла. Ведь именно ее любовь стала отправной точкой приближающегося конца света.

Все началось в конце июля. Увлеченная рассказом подруги о невероятных вечеринках Бану записывается в школу сальсы и… влюбляется в своего Учителя.

Каждое его движение – лишний удар сердца, каждое его слово дрожью отзывается внутри. Это похоже на проклятие, на дурной сон. Но почему никто, кроме нее, этого не видит? Не видит и того, что море обмелело, а над городом повисла огромная Луна, красная, как сицилийский апельсин.

Что-то страшное уводит Бану в темноту, овладевает ее душой, заставляет любить и умирать. И она уже готова поддаться, готова навсегда раствориться в последнем танце. Танце на костях.

"Он мог не замечать её присутствия, но не заметить её отсутствия он не мог".

"Раньше ей казалось, что слова – самая могущественная сила в мире, и сила эта подчинялась ей. До тех пор, пока она не встретила существо, не понимавшее никаких слов".

"У каждой катастрофы бывают предвестники, будь то странное поведение птиц и зверей, или внезапный отлив, или небо, приобрётшее не свойственный ему цвет. Но лишь тот, кто живёт в ожидании катастрофы, способен разглядеть эти знаки".

"Иногда Бану посещало отчётливое ощущение, что живой ей из этой любви не выбраться. Её преследовало предчувствие неотвратимой катастрофы, каждая машина словно горела желанием её задавить, все каменные кронштейны на старинных домах целились ей в голову, маньяки в тёмных углах точили ножи".

"Наступил февраль – месяц смутный, изворотливый и полный компромиссов. Все, кто когда-либо отмечал День святого Валентина в угнетающем одиночестве, знают, насколько лицемерен и неприятен февраль – единственный месяц, которому сделали обрезание".

"Здесь собирались любители потанцевать на костях. Когда окна дворцов счастья пламенели в ночи, подобно глазам адских гончих, и кошмарная музыка лилась из всех щелей, дикие собаки и души покойников опасливо подходили к парадным дверям, с тоской и надеждой заглядывая внутрь".