В этих дневниковых записях много личного, но главное в них - реакция 20-летнего лейтенанта 40-х годов, пытающегося объяснить себе то, что не поддавалось объяснению “официальных источников”, его оценка фронтовых событий. Когда началась война, Владимир Стеженский (1921-2000) был студентом Московского института истории, философии и литературы. Осенью 41-го записался на курсы военных переводчиков и в апреле 42-го в звании лейтенанта был отправлен на фронт. Служил в разведотделе штаба 383-й стрелковой дивизии. О том, что происходило на фронте, знал не только из сообщений Совинформбюро, но и из фронтовых и армейских оперативных сводок, из разведдонесений и трофейных документов, от пленных немцев. Весной 1946-го года, перечитав свой дневник, Стеженский пришел в ужас: некоторых записей, попади они в чужие руки, было достаточно, чтобы его отправили в “места отдаленные” на долгие годы. Поэтому многие страницы он уничтожил и только десятилетия спустя попытался по памяти восстановить утраченное. Подготовил дневник к печати, но так и не успел издать.