Шесть долгих лет тянулись мучения маленькой Донны. Мачеха нагружала ее работой, избивала, морила голодом, «сдавала в аренду» своим дружкам-извращенцам.
И все это время родной отец как будто не замечал ни болезненной худобы дочери, ни синяков, ни страха в ее глазах. Он предпочитал не вмешиваться, не видеть, не знать. Разве не равносильно это молчаливое попустительство самому преступлению против детства?