"Мы были музыкой во льду..." - так обозначил Пастернак судьбу поколения, которому в двадцатые годы пришлось "от лирики переходить к эпосу". Именно тогда им были созданы большие вещи, насквозь проникнутые революционной стихией: поэмы "Высокая болезнь" (1923, 1928), "Девятьсот пятый год" (1925-1926), "Лейтенант Шмидт" (1926-1927). Эпического жанра требовало время, и Пастернак этот вызов принял. Но "музыка во льду" - лирика, "высокая болезнь", потребность "индивидуальной повести" - жила все это время в зреющем романе в стихах "Спекторский" (1925-1930). "Это возвращение на старые поэтические рельсы поезда, сошедшего с рельс и шесть лет валявшегося под откосом", - писал Пастернак О.Мандельштаму еще в начале 1925 года. И пять лет "Спекторский" был той самой "музыкой во льду", которая в начале тридцатых, оттаяв, стала неудержимой лирической рекой "Второго рождения". В книгу включена и повесть "Охранная грамота", которая контрапунктом показывает жизнь самого автора на фоне...