Произведения Стефана Грабинского решительно выпадают из польской прозы ХХ века. Впрочем, и в общеевропейскую литературную традицию они никак не вписываются. А становятся они в один ряд лишь только с творениями таких же странных писателей, раньше или позже «выпавших» из своих национальных писательских школ: Эдгар По, Амброз Бирс, Густав Майринк, Говард Лавкрафт... Короткие рассказы Грабинского больше всего напоминают новеллы По, более крупные повести ближе к европейской «магической» прозе о демонах и ведьмах. Особенность его прозы – в абсолютно своеобразном взгляде на мир. Известный исследователь эзотерических традиций Евгений Головин в предисловии к первому на русском языке двухтомному избранному писателя называет этот взгляд магическим, а самого прозаика – магом. Действительно, Грабинский видит то, что скрыто от других людей, – его мир пронизан множеством невидимых для глаз, но необычайно прочных магических связей, ничего общего не имеющих с привычными для всех нас причинно-следственными. Следуя этой неестественной и тайной логике, и происходят события в его произведениях.